Есть ли что-то кроме материи? Существует ли душа?

РИЧАРД СУИНБЕРН

Да, разумеется. Это нечто, в чем я испытываю полную уверенность. Думаю, все люди состоят из тела и души. Я есть моё тело плюс моя душа. Я состою из двух частей, и душа является важнейшей из них. Почему я так думаю?

Давайте проведём один опыт, который пока что может быть лишь умозрительным, но в будущем возможно, станет чем-то гораздо большим (при наличии соответствующей технологии). Человеческий мозг состоит из левого и правого полушарий; есть резонные основания полагать, что человек может выжить, имея только левое полушарие, или, во всяком случае, имея левое полушарие, ствол мозга и некоторые другие части мозга. Итак, представим себе, что мой мозг вынут из моего черепа, полушария разделены, а затем левое полушарие помещено в мой череп, а правое полушарие — в другой пустой череп. Теперь представим себе, что эти два полушария соединены с нервной системой тех тел, в которые их поместили. Тогда сначала вы имеете меня как личность, а затем — двух несчастных людей с левым и правым полушариями мозга, помещенными в разные тела. Предположим, что к каждому полушарию добавлены другие элементы, необходимые для функционирования человеческой личности; возможно, даже взятые из мозга моего идентичного близнеца. Теперь перед вами два человека, каждый из которых отличается от предыдущих. Центральной частью одного из этих людей является левое полушарие моего мозга, а центральной частью другого — правое полушарие.

Который из этих людей является мною? Есть четыре варианта. Во-первых, ни один из этих людей не является мною: подобное вмешательство в деятельность головного мозга попросту уничтожило мою личность. Во-вторых, можно предположить, что мною является человек с левым полушарием; в-третьих — человек с правым полушарием; и наконец, в-четвертых, остается вариант, что оба эти человека являются мною. Последнее невозможно в буквальном смысле, так как это два разных человека, но не исключено, что они сохранили в себе отпечаток моей первоначальной личности.

Мы не знаем ответа и не узнаем, даже если выясним, что произошло с каждой частицей моего мозга, каковы были мои мысли и чувства до операции, и какими стали мысли и чувства двух разных людей после операции. Мы все равно не узнаем, кто из них является мною. Но для меня важнее всего на свете знать, выжил ли я после такой операции. Таким образом, даже если мы обладаем всей полнотой знаний о материальных объектах и субъективных чувствах всех участников эксперимента, от нас ускользает некий ключевой факт, определяющий наше отношение к человеческой личности.

Следовательно, должен существовать нематериальный объект, непосредственно связанный с этим ключевым фактом. Лишь в том случае, если я состою из души и тела, а после операции моя душа остается связанной с тем или иным полушарием мозга, мы можем понять, что произошло на самом деле. Мы можем держать под наблюдением материальные элементы мозга, но не человеческую душу. Поэтому лишь допустив существование души, мы можем объяснить, сохраняется ли человеческая личность после подобной операции.

Это всего лишь один аргумент в пользу существования души, но практически все аргументы должны обладать такой же структурой. Они показывают, что существует ряд истин, которые вы не можете осознать, если знаете лишь о том, что происходит с частицами вещества, и какими свойствами они обладают. Должно быть что-то еще. В нашем примере, если вы просто знаете, что происходит в человеческом мозге, то не можете определить, связан ли этот мозг с одним человеком, или с двумя людьми. Вполне очевидно, что я способен одновременно испытывать визуальные и слуховые ощущения — я слышу то и вижу это — но любые наблюдения покажут вам лишь то, что определенные визуальные стимулы воздействуют на определенные участки мозга, а определенные слуховые стимулы воздействуют на другие участки мозга. Но мозг может быть разделен таким образом, что на самом деле два разных человека видят (или не видят) мысленные образы под воздействием внешних стимулов. Знание процессов, происходящих в человеческом мозге, не позволяет вам установить, сколько субъектов восприятия связано с мозгом, и это часто превращается в настоящую проблему, когда в результате травмы или нейрохирургической операции левое и правое полушария мозга начинают действовать автономно. Поэтому я не думаю, что вы можете описать, не говоря уже о том, чтобы объяснить некоторые основные истины о мире, вроде «я тот самый человек, который обладает данным жизненным опытом», или «я продолжаю существовать», или «я испытываю то-то и то-то одновременно», если не будете исходить из предположения, что интерпретация восприятия происходит в душе, а не в головном мозге.

АЛВИН ПЛАНТИНГА

Я признаю существование души или разума, отдельного от тела. Не думаю, что личность человека можно отождествить с его телом, и не считаю личность материальным объектом. Это мнение можно обосновать с философских позиций. Если бы я был материальным объектом, то мог бы отождествить себя, скажем, со своим телом, с головным мозгом или с любой другой частью своего организма. Но (так мне кажется) я есть нечто большее, чем моё тело; я отличен от него, поскольку есть возможность, что я буду существовать, когда оно прекратит свое существование. К примеру, мне кажется возможным, что с помощью какой-то технологии будущего все части моего тела можно будет быстро заменить другими и при этом я буду оставаться в сознании. Разумеется, такая операция невероятна при современном уровне развития медицины, но логически она вполне возможна. Если такое произойдёт, то я не перестану существовать, хотя моё тело фактически будет уничтожено. Следовательно, я могу существовать отдельно от тела: я не тождественен ему и отличен от него. То же самое относится к любому другому материальному объекту, поэтому с моей точки зрения, я вообще не являюсь материальным объектом.

ХЬЮГО МЕЙНЕЛЛ

Боюсь, моё мнение покажется старомодным, но я стисну зубы и всё же представлю его на суд читателей. Я думаю, что есть два вида объяснения вещей и событий, ни один из которых нельзя свести к другому. Один вид можно назвать опосредованным объяснением, когда вы объясняете что-то, исходя из целей и намерений действующих лиц. Почему она вышла из кабинета? Потому что собиралась поговорить с мистером Роем Варгезе, который стоит в коридоре. Другой вид объяснения не подразумевает обращения к целям и намерениям — например, когда мы говорим, что пруд замерз из-за сильного мороза или растения высохли от жары. Такое объяснение не является опосредованным. С моей точки зрения, одной из причин убежденности в том, что человека нельзя полностью свести к его физическому телу, является невозможность свести опосредованное объяснение к объяснению другого вида, несмотря на особое мнение таких авторитетов, как Скиннер и Фрейд. Принцип редукции часто выдвигается от имени науки, но на самом деле мы не в состоянии дать физико-химическое объяснение умственных процессов, не выставив науку на посмешище. Как сказал Лонерган, если объяснения ученого действительно обусловлены физическими реакциями организма, то редукционизм, очевидно, является следствием несварения желудка. Никто не сомневается, что люди обладают физическим телом; вопрос заключается в том, представляем ли мы собой нечто большее, чем физическое тело.

Я склонен согласиться с Джоном Дунсом Скоттом в его аргументах против Фомы Аквинского: тот факт, что мы превосходим физическую реальность в достаточной для её познания мере, сам по себе не доказывает, что наша душа в независима от тела, чтобы пережить его гибель. Однако, по-моему, есть другие и весьма сильные доводы в пользу того, что мы можем пережить смерть физического тела. В начале 1960-х годов Роберт Крукалл опубликовал очень важную, но, к сожалению, не привлекшую должного внимания работу под названием «Окончательное путешествие». В этой книге он подытоживает огромное количество сведений, полученных от медиумов в состоянии транса, на сеансах автоматического письма, а так же свидетельств умирающих людей и их родственников. Всё это выстраивается в описание посмертного опыта в том виде, как его понимают обычные люди. Наибольшее впечатление на меня произвел блестящий метод Крукалла. Он берет свидетельства посмертного опыта из многих источников и относится к ним, по его собственным словам, как к историям путешественников по далёким краям. Он спрашивает, какое наиболее правдоподобное объяснение можно дать этому материалу, и тщательно анализирует альтернативные гипотезы. Разумеется, единичные свидетельства сами по себе имеют незначительную ценность. Допустим, кто-то говорит: «Я видел свою бабушку через неделю после её смерти. Видение было очень ярким, и она сказала мне нечто, о чём я не знал раньше. Никто, кроме неё, не мог знать об этом, но потом выяснилось, что это правда». Одна такая история не может произвести никакого впечатления на Общество психических исследований, но Крукалл собирает огромное количество подобных свидетельств, которые нельзя объяснить, если не исходить из предположения, что души умерших людей, действительно, испытывают переживания, описываемые его источниками. Аргументы Крукалла кумулятивного (накопительного) свойства, и по его собственному выражению, позволяют установить, что «достоверность выживания субъекта после телесной смерти относится к тому же порядку вероятности, как и достоверность теории эволюции».

Крукалл был выдающимся специалистом в области геологии, поэтому он знал, о чём говорит. Интересно также заметить, что на момент публикации его книги было ещё очень мало известно о так называемых «пограничных состояниях». Если рассматривать посмертный опыт отдельно от всего остального, то сходные свидетельства вполне можно объяснить структурой человеческого мозга, порождающей более или менее идентичные галлюцинации перед смертью. Но это объяснение не кажется мне убедительным, если учесть богатство информации из разных источников, собранной и упорядоченной Крукаллом.

ДЖОЗЕФ СЕЙФЕРТ

Я признаю существование души или разума, отдельного от тела, не только в силу религиозной веры — христианских откровений и учения Католической Церкви, которого я придерживаюсь. С моей точки зрения, существование души и разума, отдельного от тела, очевидно также и по философским, рациональным основаниям. В трёх книгах, написанных мною по этому предмету, я разработал несколько линий аргументации в пользу существования души. Одна из них основана на идее, что любая осознанная деятельность, любой акт познания или свободной воли не может быть осуществлен материальным объектом, расположенным в пространстве и разделенным на отдельные элементы. Совершенно очевидно, что наше «я» — та личность, которая осуществляет осознанную деятельность, — едина и абсолютно неделима: она не может состоять из частей, расположенных вне других частей в пространстве. Более того, в материальном мире преобладают законы причинности, которые, в случае идентичности вещества и разума, исключали бы любое достоверное знание, и самое главное, свободу воли. Но мы на собственном опыте знаем, что являемся свободными, а следовательно, наша сущность не может быть сведена к материи.

Мы можем быть абсолютно уверены в своём существовании, поскольку бесспорным образом воспринимаем и осознаем окружающий мир, но мы не можем быть так же уверены в любом материальном предмете, знание о котором основано на наших чувствах и их интерпретации, в принципе не исключающей иллюзий и заблуждений.

Кроме того, мы воспринимаем своё «я» изнутри, будучи самими собой, непосредственно осознавая своё бытие. Никакой материальный предмет не доступен столь непосредственному восприятию, поскольку вещественное всегда является объектом сознательных действий и никогда не отождествляется с нашим интимным внутренним опытом о самих себе. Есть много других доводов, говорящих в пользу существования человеческой души, чья сущность и субстанциальность осознается разумом гораздо полнее и совершеннее, чем любой материальный объект.

СЭР АЛЬФРЕД ЭЙЕР

Я не думаю, что существуют независимые умственные свойства — иными словами, я не верю в существование умственных свойств, выходящих за рамки причинных связей с физическими качествами. Однако при этом я не вижу шага, сделав который, мы можем перейти от причинной связи к человеческой личности. На мой взгляд, связь между физическими и умственными свойствами является просто эмпирическим фактом.

Моя книга «Язык, истина и логика» была написана с крайне менталистских (*) позиций: я редуцировал физические объекты до того, что называл «смысловым содержанием». Подразумевалось, что смысловое содержание имеет нейтральную природу. Но в истории философии оно, фактически, гораздо ближе к разуму, чем к телу. Смысловому содержанию предшествовали «простые идеи» Локка, «субъективные качества» Беркли, «впечатления» Юма, поэтому термин был скорее менталистским, чем физикалистским.

Логический позитивизм умер уже давно. Теперь я не думаю, что многое из написанного мною в книге «Язык, истина и логика» является правильным. В своё время это была важная работа, поскольку она оказала воздействие, сходное с греческим эффектом катарсиса. Она помогла избавиться от массы ненужного философского мусора, вдохновляла людей и в какой-то мере открыла новое направление в философии. Но что касается деталей, то она полна ошибок, которые я исправляю или пытаюсь исправить последние пятьдесят лет.

Умственное отлично от материального в том смысле, что я не вижу достаточных оснований для их отождествления. Определить умственное очень просто. Я вижу то, слышу это, переживаю определенные эмоции или испытываю определенные ощущения благодаря процессам, происходящим в нервной системе. Думаю, между умственным и телесным есть причинная зависимость, но не тождественность. Моя позиция очень близка к позиции сэра Джона Эклса (известный нейрофизиолог, придерживающийся дуалистических взглядов).

Я критикую Райла (Гилберт Райл был автором книги «Концепция разума», критики дуализма). Фактически, я утверждаю, что он не смог убедительно аргументировать свою позицию. Его книга превосходна в стилистическом отношении, но, по-моему, ему не удалось «изгнать призрак», и я попытался подробно объяснить, почему я так думаю.