Бог и современная наука

РИЧАРД СУИНБЕРН

Мой ответ будет вполне определённым. Наука явно связана с религией, привлекая наше внимание к тому факту, что мир управляется простыми научными законами; но есть нечто очень необычное, чего мы не могли бы ожидать при обыкновенном ходе вещей. Когда мы говорим, что определенные законы природы, скажем, законы Ньютона, управляют ходом вещей, то подразумеваем, что вещи в мире ведут себя упорядоченным образом, предписанным законами Ньютона. Однако стоит задуматься о том, как это необычно: каждый электрон в любой точке предположительно бесконечного пространства-времени ведет себя точно таким же образом, как и любой другой электрон. Наука рассказывает нам об этом и привлекает наше внимание к поразительному совпадению, которое создает основу для аргумента от действия научно установленных законов к бытию Бога. Это очень сильный аргумент, хотя в последние годы развитие квантовой теории указывает на определенные пробелы в поразительной упорядоченности Вселенной. Согласно квантовой теории, регулярность, управляющая поведением объектов, предсказуема только на 99,9 процентов. Следовательно, в пределах упорядоченной Вселенной остается место для выражения свободной воли и для чудес, которые не обязательно нарушают научные законы.

Теперь о происхождении Вселенной. Честно говоря, я не считаю доктрину о том, что Вселенная имеет начало, жизненно важной для теизма. Бог сотворил Вселенную и поддерживает её существование, но вряд ли имеет большое значение, является ли Вселенная невообразимо старой или её возраст можно измерить. Если она бесконечно стара, то Бог поддерживает её существование в течение бесконечно долгого времени. Если Вселенная имеет конечный возраст, то Бог поддерживает её существование в течение определенного времени. Поэтому конкретные подробности физической космологии (появилась ли Вселенная после Большого Взрыва, или она существует без начала и конца) не играют заметной роли, если речь идет о религиозных убеждениях.

ХЬЮГО МЕЙНЕЛЛ

В XIX веке большой популярностью пользовалась теория, согласно которой по мере увеличения наших рациональных знаний о Вселенной и определения её основных законов, для Бога остается всё меньше места. Теперь же мы имеем дело с постмодернистами и деконструкционистами, которые видят в разуме не больше пользы, чем в существовании Бога, поэтому в принципе, они так же враждебны науке, как и любой теистической религии. Думаю, эти концепции помогают прояснить один очень важный момент, а именно: в конечном счёте, теизм и вера в рациональное устройство Вселенной, лежащая в основе науки, представляют собой две стороны одной медали. В самом общем смысле, они нас убеждают, что отвергать Бога и означает отвергать разум, и наоборот.

Что касается чудес, то на этот счёт есть замечательное высказывание Лейбница о том, что Бог творит чудеса не по законам природы, а по законам милосердия. Творя чудеса, Бог не исправляет природу, но устанавливает своеобразный способ общения с чувствующими и разумеющими существами. Думаю, что категоричная оценка Юма, определяющего чудо как нарушение законов природы, является заблуждением и лишь затемняет смысл обсуждаемого предмета, независимо от того, верим мы в чудеса или нет. Определение св. Августина гораздо точнее. Он говорит, что, когда Бог управляет ходом вещей на обычный манер, мы называем это природой, а когда Бог проявляет свою волю исключительным и необычным образом, чтобы дать наставление или увещевание, то мы называем это чудом.

Если рассмотреть чудеса, приписываемые Иисусу в Новом Завете, как эталон понятия «чудо», то становится совершенно ясно, что они характеризуются двумя особенностями, на которые указывает св. Августин. Они образуют некую разновидность божественного языка, на котором Бог обращается к человеческим существам. Но разумеется, они также выделяются на фоне обычных событий: мгновенное исцеление от долгого паралича или врожденной слепоты, как и хождение по воде, не являются элементом обычного хода вещей. Распятие — хороший пример события, которое, разумеется, имеет громадное значение для христианства как часть Божественного откровения, но само по себе не является исключительным. Оно имеет одну особенность, присущую чуду, но не другую; ведь в те времена распятие людей на кресте было довольно обычным делом.

Приведём ещё любопытный пассаж Мэттью Арнольда, где он бичует тех, кто придаёт слишком большое значение чудесам. Предположим, кто-то, читая научную или богословскую лекцию, говорит, что в подтверждение своих слов он покажет карандаш, который превратится в ластик на глазах у слушателей. Даже если карандаш превратится в ластик, замечает Арнольд, это абсолютно ничего не добавит к содержанию лекции.

Разумеется, чудеса, о которых говорится в канонических Евангелиях, имеют совсем иную природу; они глубоко символичны и выражают Божественные действия и намерения, направленные на благо всего человечества. Это особенно ясно в Евангелии от Иоанна, когда Иисус превращает воду в вино во время традиционного ритуала. Это символ Его живого присутствия, это свет, без которого мы блуждаем во тьме, это жизнь, без которой мы умрём, и так далее. Иисус показывает все эти вещи с помощью чудес, которые Он совершает. В этом отношении канонические Евангелия резко контрастируют с апокрифическими. В апокрифическом Евангелии вы можете найти историю о младенце Иисусе, в которой другой ребенок, случайно столкнувшийся с Ним, падает замертво. В другом эпизоде младенец Иисус лепит птиц из глины, и они оживают и улетают прочь.

Если же говорить о связи чудес с законами природы, то мне кажется, что паранормальные события происходят довольно регулярно, как в присутствии великой святости, так и в присутствии великого зла. По свидетельствам очевидцев, св. Тереза Авильская могла левитировать, но это занятие не доставляло ей ни малейшего удовольствия, а скорее, смущало и озадачивало; однако есть так же свидетельства о людях, способных к левитации после изучения различных методик индийской йоги. По моему предположению, паранормальные события достаточно регулярно, можно сказать, квазинаучно, имеют место при наличии особого уровня духовного развития, в соответствии с законами, которые совершенно неизвестны (кстати, это ещё одна из причин ошибочности определения чуда, которое дал Дэвид Юм).

Думаю, эти соображения проливают свет на настойчивость Католической Церкви в описании чудесных случаев, связанных со святыми, когда дело доходит до их канонизации.

ДЖЕРАРД ДЖ. ХЬЮДЖЕС

После эпохи Просвещения стало обычном делом полагать, будто наука и религия каким-то образом соперничают в деле осмысления и упорядочения нашей жизни и окружающего мира. Светские учёные иногда с удовлетворением отмечали, что их открытия — к примеру, об истории Вселенной или о происхождении человека — заменяют религиозные убеждения более прочно установленными истинами. Со своей стороны, некоторые непримиримо настроенные верующие видят в науке орудие зла, которое стремится разрушить их самые сокровенные убеждения. Обе эти позиции кажутся мне совершенно ошибочными.

С точки зрения теиста, учёные постепенно узнают, какая Вселенная была создана Богом, какова её история и законы, управляющие её существованием. Они делают это, выявляя причинные связи между различными объектами, проясняя таким образом природу вещей, их действие и взаимодействие. Когда космологи проводят экстраполяцию истории Вселенной и строят гипотезы о начале времен, когда все вещество во Вселенной было сосредоточено в одной невообразимо плотной первичной «сингулярности», они, в силу своих нынешних возможностей, пытаются восстановить историю этого мира с помощью уже открытых научных законов. Но при этом космологи не отвечают на философский вопрос о статусе и природе реальности, механизм которой они пытаются объяснить. Согласно существующим гипотезам, время, пространство и вещество попросту обрели бытие, без какой-либо видимой причины. Но философский вопрос о первичной зависимости Вселенной от некой нефизической причины, которую можно назвать Богом, не решается с помощью того или иного научного исследования, поскольку причинная деятельность Бога не равнозначна причинным связям, существующим во Вселенной.

Религиозные фундаменталисты заблуждаются в равной мере, хотя и по-другому. Они обычно берут одно описание отношений между Богом и человечеством, освященное многовековой традицией, и воспринимают его как буквальное изложение Божественных методов и процедур. При этом они игнорируют собственный жанр Священных текстов, что ведёт к неверному пониманию глубинного смысла. К примеру, первые главы Книги Бытия не являются и никогда не были научным описанием происхождения Вселенной. Помимо всего прочего, в этих главах дано опровержение некогда распространенных взглядов о том, что Вселенной правят два творца, добрый и злой, а также альтернативное объяснение зла и страданий, сопровождающих человеческое бытие. Эти тексты не были задуманы как какой-то отчет о процессе творения, каким-то образом соперничающий с научными теориями.

Разумеется, прогресс науки в течение столетий часто приводил верующих к пересмотру их понимания Бога и Божественного промысла. Но так и должно быть: ведь интеллектуальная честность подразумевает, что содержание религиозной веры следует проверять на совместимость с тем, что мы считаем за истину в любой другой области человеческого опыта. В прошлые века наши взгляды в области физики или психологии были во многом ошибочными, поэтому и ранние религиозные убеждения тоже могли содержать некоторые погрешности. Однако при том, что верующие должны быть готовы к частичной корректировке своих взглядов в свете истин, открытых в других областях человеческой деятельности, наши научные взгляды тоже следовало бы время от времени поверять религией.

Возьмём, к примеру, веру в чудеса. Под чудесами я подразумеваю не те события, которые могут иметь совершенно нормальное объяснение в этом мире, а то, что верующие считают выражением Божьего промысла: события, имеющие религиозное значение, для которых не просматривается никакого объяснения в рамках законов природы. Конечно, доверчивый человек может назвать чудом какое-нибудь событие, имеющее вполне заурядное объяснение. Человек с более скептическим складом ума может прийти к выводу о невозможности естественного объяснения просто потому, что наше понимание законов природы ещё далеко от совершенства. В таких случаях вера в чудесное может быть резонной, и вместе с тем ошибочной. Но я не вижу причин исключать возможность событий, вызванных Богом, для которых в принципе не существует естественного объяснения. Мы должны мыслить достаточно широко и признавать, что человеческая наука по определению может изучать только вещи, доступные научным методам исследования. Нет оснований полагать, что эти методы в состоянии охватить всё сущее.

Короче говоря, я рассматриваю философские рассуждения, религиозную веру и научные исследования как взаимно дополняющие попытки человека разобраться в самом себе и в окружающем мире. Честность требует от нас искать соответствия между нашими убеждениями, а широта мышления требует готовности к изменению этих убеждений — как религиозных, так и научных — в свете новых аргументов, открытий и методов исследования.

ДЖОЗЕФ СЕЙФЕРТ

Считая философию главной наукой, а теологию, которая интерпретирует Божественное откровение и учение Церкви, — единственной боговдохновенной наукой, я уже косвенно упоминал о роли каждой из этих наук по отношению к вопросу о существовании Бога.

Философия также может объяснить происхождение Вселенной свободным актом Божественного творения (Платон выдвинул эту идею в своём диалоге «Тимей» задолго до Христа) и возможность чудес, которые доказывают бесконечную власть Бога и отсутствие необходимости событий и явлений в этом мире.

Теология, основанная на рассудке и религиозной вере, знает о сотворении мира и Божественных чудесах из нового источника (Библия, Слово Божье и Его свободное само-откровение).

Что касается естественных, эмпирических наук, то они позволяют нам прикоснуться к чудесам физического и химического мира, но самое главное — к живому биокосмосу. Таким образом, они расширяют экспериментальную основу для познания этого мира и помогают нам осознать невозможность возникновения Вселенной в результате некой бездумной причины.

Джон Локк очень метко подметил в своём «Опыте о человеческом разуме», что лишённая разума причина Вселенной никогда не смогла бы привести к появлению живых, сознающих, свободных и осмысленно упорядоченных существ. По этой причине надлежащее философское толкование естественных наук может предоставить много аргументов для так называемого теологического доказательства бытия Бога. Осмысленные, упорядоченные, познаваемые, однако лишенные необходимости живые структуры (а мы восхищаемся каждой живой клеткой растений, животных и человеческого тела) не могли возникнуть по воле случая или в результате неосознанных, слепых природных процессов. Тем более это относится к единству тела и разума в человеке.

Поэтому мир, исследуемый наукой, тысячью способов подтверждает нам необходимость абсолютной и разумной Причины Вселенной. Однако этот аргумент не может быть достоянием исключительно естественных наук. Он всегда подразумевает философское знание. Далее, естественные науки как таковые, равно и их философские интерпретации с точки зрения смысла и телеологии, не могут разрешить проблему зла. С моей точки зрения, для полной убедительности, аргумент от осмысленной структуры Вселенной, подкрепляемый наукой, требует других, более метафизических аргументов в пользу бытия Бога.

Однако на философском фоне некоторые достижения современной науки, такие как открытие статистического характера квантовых взаимодействий, предоставляют и эмпирические аргументы в пользу возможности чудес. Научное объяснение происхождения Вселенной, согласно которому все космические тела разлетелись от воображаемого центра на очень высокой скорости, при надлежащей философской интерпретации доказывает, что Вселенная имела начало во времени. Так, результаты исследований физики и астрономии косвенно подтверждают необходимость вечного Существа как причины Вселенной, поскольку ограниченное во времени бытие Вселенной не могло возникнуть из ничего. В свете философского озарения мы понимаем, что ни одно конечное существо не может быть безначальным, а причина возникновения физической Вселенной не находится в этом мире. Вселенная имеет иномировую причину, которая находится в Боге.

Ещё одно увлекательное открытие астрономии известно под названием антропного принципа. Согласно этому принципу, возникновение жизни, а в конечном счёте и человека, было обусловлено поразительным стечением ряда физических и химических обстоятельств, крайне маловероятных с точки зрения статистики. Возникновение именно таких условий, с учётом бесчисленных возможностей для других условий, враждебных жизни, никак нельзя объяснить простой случайностью.

В этих и многих других случаях современная наука, в сочетании с аргументированной философией, вносит значительный вклад в наше знание Бога, но сама идея Бога формируется с использованием методов и концепций, заимствованных из других дисциплин — философии и теологии.