© "Знания-сила"

16. Германия в период фашистской диктатуры 1933-1939 гг. (продолжение, часть 3)

Размах, изощренность и сила воздействия геббельсовской пропаганды на массовое сознание немецкого народа были важным фактором в поддержании и укреплении нацистского режима. День официального открытия нового рейхстага, избранного 5 марта 1933 года, Геббельс назвал «Днём национального возрождения». Открытие рейхстага было образцом продуманной пропаганды. Мы не смогли удержаться, чтобы не передать нашим уважаемым читателям содержание этого действа, описанного журналистами и биографами Гитлера.

Нацистское руководство провело это мероприятие в годовщину открытия первого рейхстага, первое заседание которого Отто Бисмарк провёл 21 марта 1871 года, вскоре после объединения Германии. Церемония состоялась в гарнизонной церкви Потсдама, где покоится прах Фридриха Великого. Сюда были приглашены генералы имперской армии и нового рейхсвера, прибывшие в парадной форме при всех регалиях. Церковь заполнили дипломаты, высшие государственные чиновники, члены правительства, а также нацистские депутаты, впервые появившиеся здесь в коричневых рубашках.

Престарелый президент фон Гинденбург, одетый в мундир фельдмаршала, и канцлер Гитлер в чёрном костюме, встретившись на ступенях церкви перед началом церемонии, обменялись рукопожатием. Этот жест должен был символизировать взаимное признание и примирение между старой и новой Германией. Фотоснимки этого момента вскоре появились на миллионах почтовых открыток и плакатов. Гитлер, изображая как бы неловкость своего положения во второй роли, с деланной неуклюжестью почтительно поклонился президенту и, следуя позади него, прошёл к своему месту. В этот момент все собравшиеся запели хорал «Возблагодарим Господа нашего», - тот самый, который пели воины Фридриха Великого после победы над австрийцами при Лейтене в 1757 году, во время Семилетней войны (1756-1763).

Президент фон Гинденбург в торжественном обращении говорил о значении национального единства и призвал оказать поддержку правительству в выполнении сложных задач, стоящих перед страной. Обращаясь к «древнему духу этого храма», он просил «благословить свободную, гордую, единую Германию». Ответная речь Гитлера была также торжественной и содержала благодарность президенту, чьё «великодушное решение» ведёт к союзу «древнего величия и силы юности». Гитлер просил Провидение ниспослать его команде мужество и упорство предков, которые сражались за свободу и величие нации и чей дух чувствуется в этом храме, «священном для каждого немца, подле праха самого великого короля нашей державы».

Вполне естественно, что призыв к национальному чувству после долгих лет национального унижения после поражения в 1918 году был встречен с огромным воодушевлением всеми присутствовавшими, всеми собравшимися вокруг храма, которые слушали речь Гитлера по радио, а также миллионами немцев, увидевших церемонию в кадрах кинохроники. Это имело большое значение для успокоения консервативных сил страны и примирения их с новым режимом.

Прошло два дня после описанной церемонии, и 23 марта вновь избранный парламент собрался на своё первое рабочее заседание. Ход этого заседания совсем не был похож на театральное представление, состоявшееся в потсдамской церкви. Гитлер предстал перед депутатами в новом обличье: он сменил официальный костюм канцлера на коричневую рубашку партийного лидера. Это было по душе ветеранам национал-социалистского движения и, конечно, самому фюреру. Зал и коридоры рейхстага были украшены флагами и полотнищами со свастикой, в проходах выстроились ряды штурмовиков в коричневых рубашках.

Рейхстагу предстояло принять закон о чрезвычайном положении. Поэтому Гитлер своё первое и последнее выступление в рейхстаге начал с того, что заверил депутатов, президента и представителей федеральных земель, что этот закон не затронет их права. Затем канцлер заявил депутатам, что правительство не будет каждый раз для принятия необходимых решений обращаться к рейхстагу, поскольку большая часть депутатов поддерживает правительство. Если рейхстаг ответит на какое-либо предложение правительства отказом, то правительство национального возрождения расценит это как свидетельство противостояния. В этом случае «депутатам предстоит решить для себя, как сложатся эти отношения, приведут ли они к миру или же к войне».

Пока парламент обсуждал закон, сотни штурмовиков СА, собравшихся около рейхстага, громогласно выкрикивали угрозу: «Даешь закон – иначе расплата!» большинство депутатов высказались за принятие закона. Только социал-демократы были решительно против. Выступление председателя СДПГ Отто Вельса против чрезвычайного закона привело Гитлера в ярость. Не сдерживая себя, Гитлер закричал, что он обратился к рейхстагу с просьбой «дать то, что мы могли бы взять сами». А затем, обращаясь к социал-демократам, он откровенно заявил: «Скажу только одно: я не нуждаюсь в ваших голосах. Германия будет свободной и без вашего участия!» Эти слова были встречены продолжительными аплодисментами и криками «Хайль!», которые не смолкали до тех пор, пока не были объявлены результаты голосования: за закон 441 голос, против - 94.

Принятый закон давал правительству право вносить изменения в конституцию, а также самостоятельно принимать законы. Канцлер получал полномочия самостоятельно разрабатывать и вносить в правительство законы. Договоры с иностранными государствами теперь не подлежали ратификации парламентом. Срок действия закона устанавливался продолжительностью в четыре года. Это соответствовало сроку пребывания у власти данного правительства.

С принятием «чрезвычайного» закона парламент не был немедленно упразднён. Гитлер иногда использовал его в качестве законодательного органа, когда это было выгодно ему политически. Например, антиеврейские законы, принятые в Нюрнберге в 1935 году, он провёл через рейхстаг. Однако наличие президентской власти, наделённой чрезвычайными полномочиями, лишало рейхстаг политического значения. Постепенно он перестал быть законодательным органом, способным противостоять инициативам правительства. Зато рейхстаг стал по сути местом, где Гитлер выступал по отдельным вопросам внутренней и внешней политики просто для того, чтобы блеснуть своим красноречием.

Для сохранения видимости конституционного порядка закон гарантировал продолжение деятельности рейхсрата, органа, где были представлены ландтаги, то есть парламенты земель. Но поскольку все земли управлялись теперь центральным правительством (через рейхскомиссаров), то рейхсрат единодушно принял закон о чрезвычайном положении сразу после утверждения этого закона рейхстагом. 31 марта был принят закон «Об унификации деятельности ландтагов», который давал правительствам земель издавать законы и производить изменения в администрации без санкции ландтагов федеральных земель. Затем был принят ещё один закон под тем же названием, вводивший институт «имперских наместников» с целью обеспечения «согласованности политики федеральных земель с политическим курсом, проводимым рейхсканцлером»; этот поспешно принятый закон был направлен на то, чтобы нейтрализовать самостоятельные действия гауляйтеров, а также лидеров СА и СС (Рема и Гиммлера), взгляды которых на использование этих военизированных организаций не совпадали с планами Гитлера. В июне 1934 года эти противоречия закончились расправой над Ремом и СА.

Наконец, 30 января 1934 года был принят ещё один закон «О реконструкции рейха», который доводил конституционный процесс до логического завершения: ландтаги ликвидировались, суверенные права земель передавались рейху, федеральное самоуправление в землях, введённое ещё Бисмарком, упразднялось, а созданный институт имперских наместников передавался в подчинение центральному правительству. Требования этого закона выходили за рамки закона о чрезвычайном положении, поэтому Гитлер, соблюдая «букву закона», обратился к рейхстагу, который без возражений утвердил закон в качестве «Дополнения к закону о чрезвычайном положении», что позволило ему «на законном основании» упразднить рейхсрат.